О первой книге
Как создаются скульптуры — знают, наверное, все: мастер берет глыбу и отсекает все лишнее.
С книгой всё несколько по-другому. Автор тоже отсекает всё лишнее — только уже после того, как «накопал» массу материалов и фактов, которые действительно интересны и необходимы. Или кажется таковыми самому автору. Но сначала нужно «накопать»!
Для сомневающихся в Карле фон Ландсберге как в реальной исторической личности я приготовил несколько сюрпризов. Первый из них — вырезки из петербургской газеты «Голос»: отчет о судебном процессе, шедшем несколько дней и печатавшийся с продолжением из номера в номер. Интересен документ Санкт-Петербургского окружного суда о вступлении приговора Ландсбергу в законную силу. Есть несколько копий наградных листов прапорщика фон Ландсберга. Статья Власа Дорошевича «Герой «Преступления и наказания» — своеобразный и очень пронзительный отклик на внезапную гибель человека, вернувшегося с каторги. Нашел я и с десяток рассказов-зарисовок Карла Ландсберга, опубликованных в разное время при жизни автора в газете «Владивосток» — один из них, «Медвежьи проказы», также представлен на суд посетителей сайта.
Работа над книгой шла 8 лет. Шла трудно. Счастливые рывки находок чередовались с долгими паузами ожидания ответов на запросы в архивы и библиотеки.
Поначалу автор замахнулся на необъятное: решил, что ему вполне по силам создать художественное отображение реально существовавших людей. С их подлинными именами. Многолетний опыт автора в проведении журналистских расследований, его способность искать и находить интересные и порой тщательно скрываемые факты, делать максимум точных выводов из минимума данных неоднократно отмечались профессионалами — сыщиками и следователями правоохранительных структур, прокуратуры.
С присущей скромностью могу упомянуть и такой факт: наиболее сильные газетные материалы автора в жанре «журналистское расследование» были в свое время включены в учебный курс следовательского факультета Академии МВД. Словом, основания для оптимизма в историческом расследовании были.
Но получилось не все так, как задумывалось.
Начнем с главного героя. Стартом для историко-детективного «расследования» послужило упоминание о Ландсберге в знаменитом «Острове Сахалин» А.П.Чехова. Там он обозначен, правда, не полным именем, а лишь инициалом — «Л».
Довольно подробно история бывшего гвардейского офицера, попавшего на каторгу, а позже перечисленного в ссыльнопоселенцы, дана в изложении известного русского журналиста и издателя В.М.Дорошевича, посетившего Сахалин вслед за А.П.Чеховым в 90-е годы XIX столетия. Автор был доволен: отправных точек для его собственного расследования было достаточно!
Без особых трудов удалось разыскать и газетные отчеты о судебном процессе над Ландсбергом. Летом 1879 года они печатались с продолжением из номера в номер многими петербургскими и российскими газетами. Там отправных точек для дальнейших поисков было, казалось, еще больше!
Однако не тут-то было!
Сначала рухнули надежды на фонды своего родного, Сахалинского областного архива, которые автор небезосновательно, казалось бы, питал. Документов периода каторги здесь, увы, почти не было. Многое сгорело и было уничтожено в периодрусско-японской войны 1904–05 годов и оккупации Сахалина. Ничего тут, конечно, не было удивительного: накануне вражеского нашествия на остров практически вся тюремная администрация была эвакуирована с прочим населением. А брошенные на произвол судьбы каторжники просто не могли не воспользоваться возможностью сжечь вместе с ненавистными тюрьмами и острогами и компромат на себя, родных.
Сгорело, конечно, не все. Однако педантичные завоеватели аккуратно обшарили весь остров и многое успели вывезти в Японию.
Осталась надежда на то, что российское делопроизводство в дореволюционные времена было отменным. Всякая рождаемая бумага, вне зависимости от ведомственной принадлежности, многократно копировалась, размножалась и шла, как правило, по нескольким адресам. Таким образом, в федеральных и прочих архивах Приморья просто должны были остаться «каторжные следы»!
И снова разочарование автора… Теперь все карты ему спутала Великая Отечественная война: в период нарастания угрозы нападения на СССР германского союзника Японии практически все дальневосточные архивы были вывезены вглубь страны. И пролежали в хранилищах Томска и других городов несколько десятилетий, пока не был решен вопрос о их дальнейшей судьбе. В 90-е годы прошлого столетия было принято решение о создании во Владивостоке филиала Российского государственного исторического архива. И каторга «поехала» в Приморье.
Это было бы смешно, когда бы не было так грустно… Сколько раз автор повторял эти слова, узнав о том, что прибывшие во Владивосток документы Сахалинской каторги оказались… «бездомными». И по причине отсутствия необходимых для их хранения площадей и помещений еще десятилетие пролежали в мешках и прочей транспортной таре в малоприспособленных для хранения старой бумаги складах. Доступа к этим фондам, разумеется, не было.
Казалось невероятным, что А.П.Чехов, проделавший трудный путь на Сахалин и встретившись на острове с такой неординарной личностью как Ландсберг, не воспользовался возможностью написать о его судьбе. Пусть не сразу, пусть у него были в то время другие цели, задачи и проблемы — но какие-то рабочие заметки он наверняка должен был сделать! В пользу этого предположения говорило изумительное литературное чутье Антона Павловича, его умение находить и использовать в своем творчестве интересные типажи и характеры. Увы: в обширных архивах писателя найти о Ландсберге ничего не удалось. Почему? Это так и остается для автора загадкой.
Может, тогда В.М.Дорошевич? Он не только много раз встречался с Ландсбергом во время своего длительного пребывания на Сахалине, но и переписывался с ним. Консультировал Ландсберга по поводу его литературных опытов и публикаций в периодике.
Увы: архивов Дорошевича, судя по всему, весьма обширных, практически не сохранилось. Автору удалось проследить лишь путь одной из рабочих тетрадей знаменитого журналиста, осевшей в экспозиции Одесского музея. Однако тетрадь оказалась насмерть вмурованной в интерьер экспозиции, откуда извлечь ее без повреждений возможным не представлялось. Так она там, кажется, до сих пор и пребывает…
Автор попытался разыскать архивные следы потомков Карла Ландсберга, нелепо погибшего уже после его возвращения в Петербург в марте 1909 года. Хоронили его жена, Ольга Владимировна Дитятева, и сын Георгий. На это время были живы мать Ландсберга, его старший брат и по меньшей мере одна из сестер. Может быть, через этих людей удастся разыскать следы мемуаров Карла Ландсберга, над которыми он работал последние два-три года своей жизни?
Эти поиски шли пять или шесть лет. Надежды автора подпитывало то обстоятельство, что, начиная с девяностых годов, у многих в России появился спрос на генеалогические изыскания, интерес к поиску предков. Предков, разумеется, титулованных.
Появились и соответствующие предложения. Частные лица и целые «поисковые бюро» размещали в СМИ и интернете заманчивые предложения, гарантирующие стопроцентный результат искателям предков. Разумеется, все эти частники и организации начинали свою работу только по предоплате, либо при условии солидного аванса. Автор не стыдится признаться, что дважды авансировал такие генеалогические изыскания. С нулевым, разумеется, итоговым результатом…
Оставались столичные федеральные архивы, в которых сохранилось многое. Архивисты Москвы и Санкт-Петербурга помогли автору восстановить военный, докаторжный период жизни Ландсберга. Буквально по крупицам заполнялись пробелы в биографии этого человека.
С восстановлением имен и характеров ближайшего окружения Ландсберга дело обстояло еще хуже.
Через 6 лет после начала своих поисков автор подвел предварительный итог. С одной стороны, он был впечатляющ: забитые под завязку десятки тематических папок, несколько сотен коротких и пространных ответов из многих архивов и крупнейших библиотек страны и зарубежья, несколько полок со всевоможными справочниками, мемуарами современников Карла Ландсберга, художественной и специальной литературой по второй половине XIX века. Вырезки, статьи, монографии…
Пора была решать: либо, найдя мощный источник финансирования, начать по-новой штурмовать «исторические бастионы» — безо всякой, разумеется, гарантии успеха, либо отказаться от идеи документальности. Существовал и третий путь – поставить на книге о Ландсберге крест, и попробовать написать что-то не столь исторически обязывающее. Ну, живут ведь в литературе вымышленные герои, почти настоящие обстоятельства. Существует ведь жанр «фэнтази» как таковой. И весьма расхожим стал принцип создания художественных произведений «по мотивам».
Отказаться от Ландсберга автор счел кощунственным. К тому же, озирая стены квартиры, превращенной за 6 лет в какое-толитературно-историческое логово, к автору пришло понимание того, какую массу интересных примет «времени Ландсберга» удалось раздобыть за время своих изысканий и «исторических расследований». А ведь время-то какое интересно — вторая половина XIX — начало XX веков! И сколько людей живет рядом, для которых история Отечества по разным причинам является«терра инкогнита».
Приведу только один пример. По ряду вопросов, касающихся военной службы Ландсберга, меня консультировал замечательный человек и великолепный знаток истории инженерных войск. Его с полным правом можно назвать экспертом-сапером в самом широком, включая исторический, смысле слова. Этот Эксперт сам предложил автору показать ему готовые главы романа, разумея при этом по-дружески уберечь автора от всяких возможных ляпов и казусов.
Главы были Экспертом прочитаны. А ряд его замечаний был автором с благодарностью принят и учтен. Но каково же было удивление автора, когда Эксперт со всем апломбом высмеял автора за его «нелепую фантазию» относительно транспортировки каторжников на Сахалин морским путем, из Одессы через Суэц, Коломбо и Сингапур…
Автор не стал вступать с Экспертом в болезненную дискуссию. И лишь подумал: если уж такой человек не знает таких вещей, то какой же спрос со школьников и студентов, откровенно «плавающих» даже в новейшей отечественной истории?
И решение о романе «Легионер» было принято! Автор рискнул взять на себя смелость написать эту книгу — на документальной основе, но с долей авторского вымысла. Хотя, по правде сказать, этот вымысел правильнее было бы назвать аргументированным домысливанием.
Что касается главного героя литературного проекта «Агасфер», то этот персонаж вымышленный и собирательный. Тем не менее, как уже упоминалось, именно этот персонаж дал автору возможность собрать под обложками романов целую плеяду замечательных реальных личностей российской и мировой истории.